5 октября 80 лет назад родилась чудесная и неповторимая Инна Чурикова. По семейной легенде, ее должны были назвать Ириной.
В сентябре 1943 года в своем письме с фронта Михаил Кузьмич Чуриков попросил об этом жену – «если родится девочка». Но мама, Елизавета Захаровна, подошла к выбору имени творчески и назвала дочь более изысканно – Инной.
Инна Михайловна рассказывала: «Я родилась 5 октября 1943 года в поселке Белебей, Башкирская АССР. Эвакуация, мамочка туда приехала и там меня родила. Вспоминала она об этом интересно.
Рожала меня долго. Ее долго не было в палате, и, когда она вернулась, ей все говорили: «Ой, Лиза, а мы думали, ты померла». А она говорит: «Да вы что, я же вам сказала, что должна родить королеву, так я родила королеву».
После войны семья переехала в Подмосковье. Родители работали агрономами, они развелись, когда дочь была совсем крошкой – папа ушел к другой женщине. Но при этом…
«Мама меня любила так, что мне хватило жить без папы. Мы жили вдвоем, и мне хватило ее любви. Я себя чувствовала защищенно. Судя по фотографиям, детство мое было очень бедным, но абсолютно гармоничным.
Помню, я заболела корью или какой-то другой тяжелой болезнью, и есть фотография: стоит худая-худая девочка, скобочкой пострижена, с поросенком целлулоидным в руке. Платьице короткое, очень-очень скромное.
Как мама рассказывала, у меня была очень высокая температура. Вызвали врача, он пришел, а я пою. Пою! Мне четыре или пять лет. И врач говорит: а тут больные-то есть?»
«СТРАННАЯ ДЕВОЧКА – ЗАЙЧИК С ПЕРЕПУГУ»
Елизавета Захаровна очень хотела, чтобы дочь увлеклась биологией, продолжила семейную традицию, но Инна еще в школе заболела актерством. В старших классах она уже вовсю играла в спектаклях молодёжной студии театра им. Станиславского.
Инна Чурикова: «Представьте себе детскую студию 1960-х годов при Театре им. Станиславского. В одной группе со мной — Никита Михалков, Евгений Стеблов, Вика Федорова.
Ребята были настолько талантливыми, что их часто звали сниматься, «выдернули» и меня. Так я сыграла диковатую школьницу в драме Василия Ордынского «Тучи над Борском». О тех съемках я уже ничего не помню: шум-гам на площадке и я — странная девочка — зайчик с перепугу».
Будущая народная артистка СССР и звезда Ленкома поступала в школу-студию МХАТ. Сейчас это воспринимается как анекдот, но Чурикову «забраковали».
«На вступительных экзаменах, — вспоминала Инна Михайловна, — экзаменатор глянул на меня и спросил напрямик: «А знаете ли вы, кто есть Афродита?» Я замотала головой.
«Это богиня красоты, — назидательно пояснил педагог. — Идите и посмотрите на себя в зеркало!» Я действительно зашла в туалет, посмотрела на себя в зеркало и расплакалась.
Потом, еще раз всмотревшись в черты своего лица, сказала себе: «У меня своеобразное, необычное лицо, и не каждый может его оценить». А вот в Щепкинском театральном училище ее самобытный талант рассмотрели сразу.
Говорят, ее будущий педагог, Вениамин Иванович Цыганков, увидев, как Чурикова читала стихи, а затем услышав из ее уст мечту «стать великой актрисой», воскликнул: «Она или дура, или гений». И взял ее на свой курс.
«Знаете, от себя никуда не уйдешь, — признавалась впоследствии актриса. — Если есть сильное желание, можно сказать — недуг, стать актером, все сложится рано или поздно».
«ТЫ СЛИШКОМ СЕКСУАЛЬНА. СЕКС НАДО УБРАТЬ»
Получив «красный» диплом, Инна (к тому времени она уже сыграла смешную девушку, рисующую лошадь, в лирической комедии Данелии «Я шагаю по Москве», сверкнула роли Марфушки в фильме-сказке А. Роу «Морозко») пробовалась во многие столичные театры, но безуспешно.
Худруков смущала ее далекая от классических канонов красоты нестандартная внешность. Инну Чурикову приняли только в московский ТЮЗ (1965 год), где она долгое время играла в массовке. Первая «большая» роль – Баба-Яга, где она подменила актрису.
«Я, вернее мои руки со страшными пальцами, должны были возникать из оркестровой ямы. И я должна говорить два слова: «Не клади, не клади!» Но я так волновалась, что руки вылезли, а слова я забыла сказать…
А потом меня ввели в «Зайку-Зазнайку» на роль Лисы. Я даже в зоопарк ходила — наблюдала за хищницей… И это был «мой» день. На всю жизнь запомнила: 10 утра 1 января.
Представляете, Тамаре Дегтяревой – играть Джульетту, а мне — ввод на Бабу Ягу и Лиса. Меня вводил артист Васильев, дивный дядька. После спектакля подошел:
«Знаешь, Инна, я разговаривал с педчастью. Ты слишком сексуальна, секс надо убрать. А я даже не знала этого слова. И потому не знала, что убирать».
В самые трудные моменты ее поддерживала и была самым верным поклонником только мама.
Она приносила в ТЮЗ букетики астр или тюльпанов и просила кого-нибудь из зрителей подарить их Бабе-Яге, Лисичке или Зайчику, которых в тот день играла ее дочь. Конечно, Инна обо всем догадывалась, но виду не подавала.
Пройдут годы, и Елизавета Захаровна застанет феерическую славу дочери, увидит, как к ногам великой русской актрисы Инны Михайловны Чуриковой поклонники будут складывать целые корзины великолепных цветов.
«ЭТО ПОДАРОК НЕБЕС»
Как это часто бывает, судьбу Инны Чуриковой решил Его Величество Случай. В 1966 году молодой режиссер Глеб Панфилов искал актрису на роль Тани Теткиной для своего дебютного фильма «В огне брода нет».
И случайно увидел по телевизору тюзовский спектакль, в котором играла Чурикова. Панфилов вспоминал:
«Смотрю спектакль. И вдруг на экране появилось лицо девочки, танцующей с молодым человеком. Да вот же она, Таня Теткина! Передача кончилась, титров не было. Так и остался с этим впечатлением. Я — в Свердловске, а передача из Москвы.
Потом, чуть позже, дал друзьям в Ленинграде и Москве фотографии со своего рисунка и попросил поискать. Параллельно подбирал других исполнителей. Пригласил Ролана Быкова на роль комиссара…
Сценарий ему понравился, и он заявил, что знает актрису, которая сыграет Таню Теткину: это Лидия Чурикова из Московского ТЮЗа. Я немедленно отправил туда своего ассистента.
Тот привез не Лидию, а Инну Чурикову. Помню как сейчас, этот момент: захожу, сидит девушка, поворачивает голову – она!
То самое лицо, из телевизора! Это были, прежде всего, глаза, их выражение. Я сразу почувствовал ее индивидуальность, талант. Это был подарок небес».
Когда Панфилов предложил молодой актрисе главную роль, она решила, что это розыгрыш. Но, оказалось, простите за пафос, – Судьба. Чурикова называла этот фильм «распоряжением Бога».
«В 1966 году ранним утром, — вспоминала актриса, — я сидела в маленькой комнате на «Ленфильме» у режиссёра Панфилова, ещё не зная его лично. И вдруг открылась дверь, вошёл он.
У него был такой энергичный взгляд, такие глаза! Я посмотрела в эти глаза и поняла: что-то произойдёт с моей судьбой. Нечто большее, чем съёмки в этом фильме. Так оно и случилось. Не будь этой встречи, думаю, моя жизнь была бы совершенно другой».
Лента «В огне брода нет» на международном фестивале в швейцарском Локарно получила главный приз — «Золотого леопарда». Пришелся он по душе и миллионам советских зрителей.
Но самый настоящий фурор произвела вторая их совместная работа – «Начало» (1970 год), где Чурикова сыграла чудаковатую ткачиху и актрису драмкружка Пашу Строганову, которой предлагают сняться в большом кино и исполнить роль Жанны д’Арк.
Панфилов и Чурикова получили награды Венецианского фестиваля, а Инна Михайловна по опросу журнала «Советский Экран» была признана лучшей актрисой года в СССР.
Инна Чурикова: «Когда «Начало» показали во Франции, он очень понравился ведущему главной программы на французском ТВ Фредерику Миттерану. Он записал передачу с нами…
А потом он стал министром культуры Франции. Приехал в Москву и снова встретился с нами. И даже присудил нам награду — мы с Глебом стали офицерами французского ордена Искусств и литературы.
Когда Глеб посетовал, что ему не дали снять фильм о Жанне д’Арк, Фредерик Миттеран страшно удивился и сказал: «Вы уже сняли его. Это фильм «Начало».
Кстати, копия фильма «Начало» есть в Музее Жанны д’Арк в Руане. И мой снимок висит на стене. Мне это очень приятно».
«МЕНЯ МНОГИЕ СЧИТАЮТ СТРАННОЙ»
Позже Инна Чурикова скажет о своем муже: «Я без него дышать не могу». Она очень точно объяснила и причины своего актерского преображения:
«Я всем обязана Глебу. Он снял с меня пелену зажатости, раскрыл гены, забитые неуверенностью в своей игре. Меня многие считают странной, и свои, и посторонние. И только Глеб всегда меня понимал».
И действительно они нашли друг друга – великий режиссер и великая актриса. В результате получился великий союз и тандем. Они поженились в 1970 году, ей было 27 года, ему — 36. В 1978 году у них родился сын Иван.
Когда Инну Михайловну спрашивали, сталкивалась ли она с завистью, она отвечала: «Завистницам я готова бесконечно повторять: «Найдите себе мужчину, который готов понимать вас во всем!»
Даже крепкую дорогу все время приходится ремонтировать. Жизнь — это тоже дорога, на которой встречаются и ухабы, и выбоины. Мы тоже не обошлись без семейных неурядиц, но все прошло, а любовь — осталась».
Потом была удивительная, феноменальная карьера. Феноменальная тем, что у Инны Михайловны не было ни одной проходной роли.
«Военно-полевой роман», «Тот самый Мюнхгаузен», «Курьер», «Год собаки», «Плащ Казановы», «Курочка Ряба», «Ширли-мырли»…
К этому списку обязательно нужно добавить чудо-работы в картинах Глеба Панфилова — например, в «Вассе», «Теме», «Прошу слова», «В круге первом».
А ведь был еще театр. Из театральных режиссеров первым сориентировался Марк Захаров. В 1974 году он пригласил Инну Чурикову в свой «Ленком», где она будет блистать без малого полвека.
«АКТРИСОЙ МОГУ БЫТЬ ТОЛЬКО В РОССИИ»
Инна Михайловна всегда искренне смущалась, когда ее называли «гениальной», «великой». Просила не ставить себя в ряд с действительно, по ее мнению, великими — Раневской, Сперантовой, Андровской…
Признавалась, что в творчестве мечтает только об одном — «чтобы драматургия меня за горло взяла».
«Господь предназначает человеку определенную судьбу, — откровенничала актриса.
— Когда после знаковой работы становишься знаменитым, идет испытание на прочность: статьи в газетах, фото на обложках глянца, твое лицо мелькает по телевизору — эти атрибуты делают профессию привлекательной.
То, что это — адский труд, понимаешь позднее. Наша профессия серьезная, после каждого спектакля сердце болит.
А когда видишь со сцены людей, покидающих зрительный зал со счастливыми слезами на глазах и с преображенными лицами, начинаешь думать, что театр — богоугодное дело».
О современном кинематографе и о своем месте в нем отзывалась так: «Сейчас кино стало суетливым. Те, кто умеет толкаться, продолжают снимать, а талантливые люди выброшены на обочину.
Грустно осознавать полную одинаковость картин, выходящих на экран. Все делают быстренько и кое-как. Нет ни достоинства, ни простоты человеческой. Не искусство, а хреновина какая-то.
Наш прокат завален фильмами, где все бегают и что-то постоянно взрывают, убивают друг друга. Люди, это снимающие, видно, совершенно не знают классического кинематографа, не видели фильмов Мастеров.
Да и с настоящей русской душой они не знакомы. Я вовсе не кичусь тем, что чувствую себя очень русским человеком, которому такое кино чуждо. Я выросла из этой земли, как дерево, кустик или цветок.
Без этой земли, языка, песен я — ничто. Актрисой я могу быть только в России. Вот Лена Соловей давно в Америке, но так и не смогла там адаптироваться как актриса. А ведь была звездой!» Вот в чем загадка, тайна или феномен Инны Михайловны Чуриковой?
На мой взгляд, очень ярко и точно охарактеризовал ее талант Михаил Боярский. Он как-то сказал: «Если бы ее увидел Станиславский, он за три километра кричал бы: «Верю! Верю!!!» Может, от этого и такая боль у такого большого количества людей, что сегодня ее нет с нами.
